Нефть и мир. «Семь сестер» – дом, который построил Джон - Леонид В. Крутаков

государственных программ было сильно урезано. Однако фискальный контекст выборной системы Америки (1 долл. – 1–2–3–4–5… голосов) не изменился до сих пор, а политические комитеты республиканской и демократической партии остаются главными «конторами» по сбору денег на выборы.

Например, Дональд Трамп шел на выборы с лозунгом разрушения «вашингтонской машины», а его самого считали приверженцем нативизма (Мясник Билл с его «настоящими американцами») и обвиняли в том, что он строит собственную «политическую машину»[223]. Размах и объем «каруселей» во время повторных выборов Трампа в пользу победившего Джо Байдена вряд ли уступал (за счет новых, цифровых, технологий во многом превосходил. – Л. К.) «каруселям» при выборах Кеннеди.

Сегодня доказать что-либо конкретное в истории с «политическими машинами» невозможно. «Машины» централизовались, председатели («хозяева», боссы) политических комитетов обеих партий в публичной политике не участвуют. Единственное исключение – президентство Джорджа Герберта Уокера Буша (старшего). Но президентство бывшего босса республиканской партии, обеспечившего победу Ричарда Никсона, директора Центрального разведывательного управления США и вице-президента при Рональде Рейгане было переломным моментом для модели – слом «империи зла» (подробнее об этом во втором томе. – Л. К.).

Мартин Скорсезе отразил в «Бандах Нью-Йорка» исторический момент судьбы «политических машин» Америки. Изначально они возникали в рамках Spoils system как способ патронажа и распределения общественной собственности (в первую очередь, земли с ее природными богатствами). Политическая система США была буквально привязана к земле (хлопок, кукуруза, плантация, традиция, рабство), а «политические машины» опирались на белое англо-протестантское большинство («коренные американцы»).

На этапе становления государственности США (освоение Запада) правительство по доверенности народа распоряжалось всей землей. Но уже к началу Гражданской войны в общественной собственности оставалось чуть более 50 % земель Америки, а к 1900 году – 10 %. Остальные 90 % перешли во владение железнодорожных компаний (Union Pacific. – Л. К.), нефтяных трестов (Standard Oil. – Л. К.), горнорудных синдикатов (U.S. Steel. – Л. К.), финансовых спекулянтов (Jay Cooke & Co. – Л. К.) и крупных фермерских хозяйств[224].

Наслоение огромных земельных пространств (простор, воля) на культурные различия иммигрантов из разных стран (внутренние принципы самоорганизации) создали конгломерат под названием США. Государством этот конгломерат смог стать только благодаря нефти, кредиту и «политическим машинам», которые образовали костяк американского образа жизни. Как Рокфеллер из разрозненных «банд» нефтяных старателей создал империю, так из конфедерации крупных латифундистов возникло союзное государство Америка.

Многоликий иммигрантский город буквально (подобно ржавчине, пятнами на теле страны) поедал англо-протестантскую сельскую Америку. Как утверждал Дэвид Кеннеди, в конце XIX века Нью-Йорк разговаривал на 37 языках, и только один из шести горожан ходил в протестантскую церковь[225]. Фицджеральд «отольет» этот процесс (зафиксирует) в металле: «Американцы легко, даже охотно, соглашаются быть рабами, но упорно никогда не желали признавать себя крестьянами»[226].

Пиратская островная конструкция (городской архипелаг) навязывала стране (континент) свою логику пространства и времени. С Гарфилда до Франклина Рузвельта, несмотря на преобладание сельского населения над городским, президентами США становились только представители республиканского Севера («нефтяной треугольник»). Исключение составят демократы Гровер Кливленд и Вудро Вильсон. В случае с Кливлендом исключением, в первую очередь, следует признать его формальную принадлежность к континентальному (демократическому) на тот момент Югу.

Самым влиятельным человеком в администрации Кливленда считался Уильям Уитни, зять одного из ведущих акционеров и казначея Standard Oil Оливера Пейна. До этого Уитни долгие годы был политическим советником босса демократической «машины» Таммани-холл ирландца Ричарда Крокера. Уитни называли «прямым проводом» между Рокфеллером и правительством Кливленда. Сам Кливленд утверждал, что своими двумя президентствами «он обязан Уитни»[227].

В ходе обеих предвыборных кампаний Кливленда (1884 и 1892 годы) объем пожертвований демократам (фонд взяток) превысит фонд республиканцев (таблица 6). Это было время «царствования» главного политтехнолога США «Долларового Марка». На период президентств Кливленда придется расцвет монополизации в США (очередная «резня» Рокфеллера, в том числе за пределами нефтяной отрасли).

Таблица 6. Объем предвыборных сборов Республиканской и Демократической партий США по годам (в тыс. долл.)[228]

Таблица сама по себе многогранная и увлекательная. Ландберг составлял ее, используя данные New York World (до 1908 года), более поздние цифры основаны на данных The New York Times, New York Herald Tribune, комиссий Кениона, Бора и сенатской комиссии по привилегиям и выборам.

К примеру, абсолютным парадоксом выглядит тот факт, что следующим (после Кливленда) случаем, когда сборы «политической машины» демократов превысили сборы республиканской «машиной» (янки), станет первое президентство Вудро Вильсона, основавшего систему жесткого политического контроля над дефлятором в условиях (под прикрытием) военного времени. Факт доказывает, что модель реально осознавала необходимость социализации (обобществления) эффектов роста. Процесс долларизации внешней и внутренней политики США носил амбивалентный (взаимный) характер.

В 1917 году Вудро Вильсон создаст Управление по проблемам топлива, которое устанавливало строгие квоты и максимально допустимые отпускные цены для каждого добывающего нефть штата (State, государство) Америки. Первого главу Управления Марка Река будут называть царем энергетики. В 1918 году контроль выйдет на международный уровень, будет создана Межсоюзническая конференция (США, Англия, Франция, Италия), контролировавшая все мировые поставки нефти и танкерные перевозки.

Однако еще более показательными в графах таблицы являются фантастические по тем временам финансовые ставки на два президентства Уильяма Мак-Кинли. В 1896 году – 16 млн, а в 1900 году – 9,5 млн долл. (516 и 306 млн соответственно, в эквиваленте 2021 года). Именно периоды президентства Мак-Кинли и его «сменщика» Теодора Рузвельта Тафт назовет «дипломатией доллара», но не из-за денежных сборов на выборы, а из-за внешней политики США (пространственная экспансия модели).

В первый срок Мак-Кинли по итогам Испано-американской войны будет установлен контроль над Филиппинами (проход во внутреннее китайское море) и подписано соглашение Хэя (тот, который говорил про «маленькую победоносную войну с Испанией») с Англией о Панамском канале (сокращение нефтяного пути в Китай, выход из зависимости от Англии). Накануне избрания Мак-Кинли на второй срок будет решаться вопрос соглашения Русско-Китайского банка с рокфеллеровским National City Bank о финансировании торговых операций США в Китае, минуя английские банки.

Президент National City Bank Джеймс Стиллмен писал тогда главе Санкт-Петербургского международного коммерческого банка Адольфу Ротштейну (финансовый агент Витте. – Л. К.), что «после всеобщих выборов… условия будут таковы, что мы сможем сделать с вами большой бизнес»[229]. А после победы Мак-Кинли он отправит Ротштейну телеграмму всего из двух слов: «Мак-Кинли победил»[230]. Ротштейн ответит: «Примите мои сердечные поздравления в связи с этим».

Мак-Кинли, начиная с его губернаторства в Огайо, был абсолютным продуктом Ханны (Standard Oil), об этом пишут все биографы «Долларового Марка». Правда, единство Мак-Кинли и Ханны они объясняют узами